Режиссёр: Алексей Балабанов
Сценарист: Сергей Бодров мл.
В ролях: Леонид Бичевич, Ингеборга Дапкунайте, Андрей Панин, Сергей Гармаш.
Продолжительность: 120мин.

Жанр: драма.
 

1917 год, поздняя осень в уездном городке, жители до сих пор пытаются вывести некоторые болезни полу-языческими методами (аля-помани сахаром ребёнка и он сам примиленько выйдет из матери), а единственная больница больше похожа на хоспис. Именно сюда приезжает молодой врач Поляков (Бичевич) и начинает свою практику, попутно знакомясь с медсестрой Аннушкой (Дапкунайте) и усатым фельдшером (Панин). Слушая Вертинского на старом патифоне, спасая больных от пневмонии и гангрены, Поляков методично и как-то незаметно для себя всё чаще просит дозы морфия, так же монотонно, как молодого специалиста порабощает морфий, страну завоёвывает революция. В скорее морфий здесь уже активно принимает сам Поляков, миниатюрная бесхарактерная Аннушка, врач с соседней больницы, может и фельдшер.…И почему-то кажется, что никому из них уже не выйти из этой ямы живым.

Сценарий к этому фильму написан по мотивам рассказов Михаила Булгакова (к слову и сам главный герой уж больно похож на молодого автора «Собачьего сердца»), но уже к середине фильма вы об этом позабудите, так как, главным ингредиентом в этой смеси стал сам Балабанов. Видимо, сняв про 90-ые всё, что возможно, Алексей Балабанов решил перекинуться на ещё более колоритную эпоху. Ведь, кого из 90-ых можно перенести на экран? Ментов-психов («Груз-200»), армию «малиновых пиджаков» («Жмурки»), ну и героя-времени («Брат-1,2). А 1917 год даёт художнику столько образов и тем, что все остальные эпохи курят в сторонке. Уж громыхнуло, так громыхнуло. И, Балабанов, учтя всё это, сделал из пути врач-наркоман-пациент ярчайшую картину образов.

Хотя запрягал режиссёр долго: первые полчаса фильма, напоминают всё что угодно, но только не картины Балабанова. Мерная, текучая работа врачей ни чем не разбавляется и становится как-то скучновато, поэтому, когда Поляков в первый раз уколется морфием, станет даже как-то повеселей. А дальше тройка с бубенцами понесётся так, что дух захватит на ближайший час уж точно. Отыскав главное для себя, Балабанов, никого не спросив, начинает это главное показывать во всех формах нам. А главное в эпохе для Балабанова что? Правильно- сладкая гниль. Это уже фирменный подчерк автора. В «Морфии» этого с избытком. То провинциалка с повадками и внешностью французских куртизанок, раздвинув ноги в гинекологическом кресле, изящно закурит перед молодым врачом, то автор предъявит нам обнажённую Аннушкину фигурку в морфийном дурмане, которая явно не вписывается в местный пейзаж и от этого смотрится ещё более колоритной, всё это сменяет завертевшееся колесо медицинских операций, в котором и ампутацию вам крупным планом покажут и как от трахеотомии маленькую девчушку спасать. Поляков всё это делает под уже весёленький мотивчик патефонных мелодий (автор будто играет с нами-а ну-ка, сможешь посмеяться с этого?) и, бегая, через фойе, в соседнее здание, что бы посмотреть в медицинском справочнике, как перевернуть ножками ребёнка в утробе матери и заодно лишний раз догнаться морфием.

Будет нам здесь и политика (как же 17 год и без болтовни о политике!). В фильме нет никаких оценок революционных событий, есть только вопросы и факты, с помощью которых мы сами и поставим напросившуюся тройку с минусом. Устами уездного помещика (Гармаш) автор задаёт прямой вопрос: зачем? Ответчик молчит. А позже сам показывает и факты: пьяные красноармейцы бродят по улицам с винтовками, требуя у каждого встречного «мандат», за который сойдёт что угодно. Но Балабанов был бы не самим собой, если бы не уровнял чаши весов. Интеллигент-Поляков уже не может думать не о чем, кроме заветной склянки в саквояже, он слаб-и это приговор, и это уже, как минимум, наше четыре с плюсом за революцию.

Показав путь саморазрушения человека, Балабанов вновь не даёт никаких оценок, он лишь приводит к тому, что дорога врач-наркоман-пациент, сокращается до интеллигент-народ, где, каждый, уколовшись, может просто веселиться в общей толпе, не задумываясь о переориентации и окружении, и просто отдавшись толпе, но, по-интеллигентски зная, что в кармане потрёпанного пальто лежит наган с одним патроном.


                                                                  Павел Павленко.