Бенджамин Баттон родился в самый подходящий день, в самой подходящей семье-в день окончания первой мировой войны, в семье преуспевающего промышленника. Лишь небольшая деталь смогла омрачить этот день. Бенджамин родился глубоким стариком.

Слепому часовщику заказали сделать огромные вокзальные часы. А его единственный сын в это время словил вражескую пулю на поле боя и вернулся к родителям в деревянной коробке. Как и сотни других.

Слепой часовщик не сказал ни слова, узнав о гибели сына. Он лишь замкнулся у себя в мастерской и доделал заказ.

Лицо промышленника Батона застыло в гримасе затухающей надежды, когда он услышал последнее наставление своей умирающей жены: «Береги его…». Он заглянул в кроватку, откуда доносился крик младенца. Возглас страха вырвался у промышленника Баттона-его ребёнок был ужасен, он был сморщен, как овощ. Он родился стариком. Его жизнь начиналась с конца. Его часы пошли в другую сторону.

В здании вокзала собралось уйма народа, даже Тэдди Рузвельт пришёл на презентацию новых часов. Слепой часовщик снял полотно с нового механизма и залу предстали великолепные и огромные часы. Часовщик завёл механизм, и возглас недоумения прокатился по толпе-стрелка шла в другую сторону, отматывая время назад. «Я сделал это специально, - сказал слепой часовщик, - Быть может, таким образом, мой мальчик не погибнет в бою, как и сотни других, и вернётся домой невредимым». Слепой часовщик больше никогда не работал. Поговаривали, он уплыл в одиночестве в море. Его часы пошли в другую сторону.

Негритянка, заведующая домом престарелых, приютила существо, которое промышленник Баттон подбросил ей на крыльцо. У неё не могло быть детей, однако её сердце могло вместить в себе любовь ко всем детям Америки. Она нарекла его Бенджамин. Так, старик по воле случая попал туда, куда попадают все старики.

Добрая негритянка видела, как Бенджамин вырастает и становится обыкновенным старичком, с развитием ребёнка. «Бог, позабыл про тебя, но всё же, ты его творенье», - повторяла она. 

Чудеса, творящиеся с Бенджамином, ничуть не удивляли добрую негритянку, в церкви и не такое показывали. Ко многим обитателям дома Бенджамин привязался, и ему было очень грустно узнать о том, что одна изящная гостья очень часто сюда захаживает и обязательно кого-то прихватит с собой, гостья по имени Смерть.

Шло время. Бенджамин становился всё моложавей. Он много кого повстречал в доме престарелых - человека, в которого семь раз била молния, человека, который рождён что бы сидеть на берегу…Девушку рождённую танцевать.

Добрая негритянка удивилась, увидев в один солнечный день на своём пороге красивого мужчину средних лет, но, приглядевшись, узнала своего сына Бенджамина. А он грезил девушкой рождённой танцевать. Но судьба ждала, когда их время пересечётся.

И оно пересеклось-ему 48, ей 43. Они живут в доме на берегу моря, где никто им не может мешать. Старый промышленник умер, завещав фабрику Бенджамину, Бенджамину Баттону. Он не хотел умирать, но «можно бороться сколько угодно, ругать судьбу и жизнь, но, когда наступает конец-нужно смириться», - сказал ему его сын. И он смирился.

Часы на вокзале всё это время отматывали время. Так же, как и тогда-всё дальше и дальше, дальше и дальше…

Он путешествовал, он зарабатывал на жизнь тем, чем ему понравится. Он спал под открытым небом, под дождем, умывался на высокой горе во Вьетнаме, чинил мотоцикл на Кубе. 

Спустя много лет, женщина рождённая танцевать, увидела на пороге молодого юношу, подростка. Их время уже давно шло разными путями. Но он не горевал, он смирился.

Полиция привела на вид 7-летнего мальчугана в дом престарелых. У него было какое-то психическое заболевание, доктор определил нечто вроде старческого маразма. Женщина рождённая танцевать, проводила с этим мальчуганом всё оставшееся время, до того момента, когда он грудным ребенком, лежа на её коленях в последний раз посмотрел ей в глаза, и здесь было всё: и знакомство с девочкой родившейся танцевать, и глупости вместе, и счастье и любовь, и секс под Beatles… И он закрыл глаза навсегда.

Дэвид Финчер не снискал этим фильмом того успеха, на какой претендовал. И очень жаль. Но нужно смириться. К тому же он, похоже, создал нечто великое, то, смотря на что, понимаешь, что присутствуешь при рождении чего-то необычного и легендарного. А могло ли быть иначе, если делал этот фильм человек рождённый делать кино и человек, рождённый в нём сниматься?